Неточные совпадения
— А —
кровью пахнет? — шевеля ноздрями, сказала Анфимьевна, и прежде, чем он успел
остановить ее, мягко, как перина, ввалилась в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же и так же бесшумно, до локтей ее руки были прижаты к бокам, а от локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали, и она шипела...
Остановив сани, скитники подошли к убитому, который еще хрипел. Вся голова у него была залита
кровью, а один глаз выскочил из орбиты. Картина была ужасная. На крыльце дома показался кучер и начал делать скитникам какие-то таинственные знаки. Начинавшая расходиться толпа опять повернула к месту убийства.
— Оставить счастье в его руках, оставить его гордым обладателем… о! может ли
остановить меня какая-нибудь угроза? Вы не знаете моих мучений! вы не любили никогда, если думали помешать мне этой холодной моралью… в ваших жилах течет молоко, а не
кровь…
Ходил по улицам в безобразном виде, глаза
кровью налиты, тело наго,
останавливал людей и жаловался...
— Я? Нет, я помню — моя
кровь! Но — ежели в руке у тебя такая судорога сделалась, что бьёт эта рука по твоей же роже, когда не ждёшь этого и нечем её
остановить, — ты это любишь?
Кровь нашу слегка леденил и
останавливал мучительный вопрос, как это начнется, как это разыграется и как это кончится?
— Доктора, скорее доктора! — кричал камердинер и бросился зажимать князю рот рукою, желая тем
остановить бежавшую
кровь.
Друг твоего отца отрыл старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая, подобная белому камню,
остановила на мне пронзительный взор, где горела последняя искра жизни и ненависти… и мне она осталась в наследство; а его проклятие живо, живо и каждый год пускает новые отрасли, и каждый год всё более окружает своею тенью семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!.. в продолжении 17-ти лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою
крови — твоей — его
крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.
И когда напилась, она с нежной, прекрасной улыбкой
остановила свои глаза на царе и уже больше не отводила их; а он стоял на коленях перед ее ложем, весь обнаженный, как и она, не замечая, что его колени купаются в ее
крови и что руки его обагрены алою
кровью.
— А что такое, например, я помню, говорили, будто он какой-то волшебный камень имел и своею
кровью или телом, которые в реку бросил, чуму
остановил? За что его «несмертельным» звали?
И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в
крови!
Заговор ли отчинить, порчу ли снять, кумоху [Кумоха — лихорадка.] ль отогнать, при резах, порубах
кровь остановить, другое ль знахарство, какое понадобится, — все деревенские тетке Егорихе кучатся и завсегда от нее пользу видят…
Наскоро
остановил он снегом
кровь на лице и пустился в обратный путь в столицу. Теперь ему уже нечего было делать в лесу, да и надо было торопиться в путь, потому что слепым он должен будет пройти втрое дольше зрячего.
И я уже готова была просить его взять меня обратно в мой Гори, но внутренний голос, голос джаваховской
крови, вовремя
остановил меня...
Из деревни за Иваном Ильичом приехал на линейке красавец-болгарин: жена его только что родила к истекает
кровью. Иван Ильич поехал. У роженицы задержался послед. Иван Ильич
остановил кровотечение, провозился часа полтора. На прощание болгарин, стыдливо улыбаясь, протянул Ивану Ильичу бумажку и сказал...
Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в
крови!
Образ Анжелики, двойника Марго, носился перед ним, и
кровь ключом кипела в его венах; чудная летняя ночь своим дыханием страсти распаляла воображение Николая Герасимовича. С ним случился даже род кошмара, ему казалось, что это точно бархатное черное небо, усыпанное яркими золотыми звездами, окутывает его всего, давит, не дает свободно дышать,
останавливает биение его сердца — сидя в кресле, он лишился чувств и пришел в себя лишь тогда, когда на востоке блеснул первый луч солнца.
Одна мысль об этом
останавливала в нем
кровь, и он внутренно мирился на несколько мгновений с Бироном, называя его молчание насчет рокового вечера благородным поступком, между тем как этот поступок был только дело холодного, утонченного расчета.
Он как-то удивленно оглядел комнату,
остановил вопросительно-недоумевающий взгляд на лежавшем у его ног, в грязи и
крови Степане, медленно провел рукой по лбу, встал и неровной походкой, брезгливо обойдя Степана, вышел из гардеробной.
— О! кабы так, не помешкав приступил бы я к тебе с просьбою помочь моему детищу, которое, после смерти матери своей и в разлуке с родиной, заменяло мне их. Я знаю, как ты доточен на эти дела. Давно ли ты избавил меня от смерти? Порезав себе косою ногу, я обливался
кровью; сам господин Блументрост не мог
остановить ее: тебя подвели ко мне; ты обмакнул безымянный палец правой руки в
кровь мою, текущую ручьем, написал ею на лбу моем какие-то слова…
— В этом случае, ваше превосходительство, крепко ошибаетесь, — сказал граф Л-д. — Между нами нет ни одного изменника своему государю: лифляндцы доказывали и доказывают ему преданность свою, проливая свою
кровь, жертвуя имуществом и жизнию даже и тогда, когда отечество не видит в том для себя пользы. Не в Россию, а разве из России вторгнется к нам бурный поток, и, конечно, щепками вашего отряда не
остановишь его и погибели нашей!
— Нет, владыко, твое дело молиться о нас, а не
останавливать оружие наше, — возразили ему. — Иоанн ненасытен, и меч его голоден, да москвитяне зачванились уж больно: мы ли не мы ли! Кто устоит против нас? Посмотрим: чья возьмет. Мы сами охотники до вражеской
крови! Если не станем долго драться, то отвыкнем и мечом владеть.
— Нет, владыко, твое дело молиться о нас, а не
останавливать оружие наше! — возразили ему. — Иоанн ненасытен и меч его голоден, да мсковитяне зачванились уж больно: мы ли не мы ли! Кто устоит против нас? Посмотри: чья возьмет. Мы сами охотники до вражеской
крови! Если не станем долго драться, то отвыкнем и мечом владеть.
Хотя он знал из городских слухов, что она упорно молчит о причинах, побудивших ее к преступлениям, и не упоминает даже его имени, но страх, страх безотчетный, вернее ужас, что завтра она может дать другое показание, что каждую ночь она может одуматься и на утро стать его карающей Немезидой леденил его
кровь,
останавливал биение его сердца.
И
кровь не
остановит их в осуществлении своей похоти жизни и похоти власти.